Антинебо. Под солнцем Тартара

Аид- «нижний мир», мрачное пространство мертвых, куда не проникают лучи ни духовного гиперкосмического Солнца, ни солнца Яви. Ниже его, отделенный тремя кругами вечной тьмы, за железной раскаленной решеткой, находится Тартар- бесконечная Бездна. В отличии от Аида, где царят прозябание и угасание, Осень , помноженная на саму себя, в Тартаре «кипит жизнь» и светит солнце- солнце Иллюзии.

Там, помимо титанов и чудовищ, обитает богиня Никта- Ночь, и ее сыновья- Танатос и Гипнос. Евгений Головин единтифицирует Тартар как «мир жестоких иллюзий и бесмысленого труда». В безысходном труде проводит свою вечность Сизиф, в ком персонифицировано все проклятое человечество Тартара.

Абсолютный ад этой реальности компенсируется галюциногенами величайших иллюзий. Эти иллюзии Оркуса, предхаотической Ночи, создающие ложное небо, и зажигающие в нем ложное солнце, заставляют людей этого мира считать Землю- планетой, маленьким шариком, затерянным в бескрайнем черном ваккуме космоса. Слепые иллюзии, и только иллюзии, здесь движут человеком, побуждают его к активности, разжигают его надежды, и питают его смыслы.

И нет ничего страшнее того, чтобы будучи обитателем Тартара однажды потерять свои спасительные иллюзии, ибо даже частично лишившегося их настигают беспощадный ужас окружающей Ночи и разъедающий плоть и душу мрак небытия. Из этого следует, что точно так же как Аид не является адом в христианском понимании, Тартар так же не надо считать адом. И Аид и Тартар- более сложные метафизические пространства универсума.

Тартар- антинебо. И в этом качестве он выступает оппозицией даже не небесам олимпийцев, которые уравновешены Аидом, а Бездной, являяящейся полным негативом гиперуранической, сверхкосмической сферы. Если субъект небес- «вещь в себе», «абсолютный полюс», источник своей внешней проекции и ее хозяин, СВОБОДНЫЙ, то обитатель Тартара- раб коллективной суггестии, щепка в водовороте искусственных социальных правил, конструкций, нашептываний.

Это то, что заставляет двигаться, желать и трудиться под иллюзорным солнцем Тартара. Ибо только так можно избежать осознания ужасающей правды.

Когда в нашей жизни появилось такое понятие как «трудоголизм»? В чем причина эпидемии наркомании? Почему раньше человечество не знало «алкоголизма», хотя и было знакомо с алкоголем? Если следовать позитивисткой логике, люди прошлого были в сравнении с людьми наших дней, вроде как взрослые с «детским» интеллектом.

Почему же тогда они имели сдерживающие факторы не превращающие их в алкоголиков? И наоборот, что заставляет людей современности бежать и скрываться от себя во всевозможных «одержимостях»? Что же стало с людьми? И что стало с миром? И тот ли это мир? То, что мир однажды изменился- несомненно, и мы можем только предпологать глубину его падения.

«Жестокие иллюзии», руководящие нами в краткий миг называемый «жизнью», уберегают нас от соприкосновения с космической реальностью онтологической Ночи. Призрачно обособленные от ее стихии, мы, тем не менее находимся во власти Гипноса, и наша память создает это небо и солнце, как воспоминание о чем то бывшем, подобно тому как мы видим день, погруженные в ночной сон. И наша жизнь подобна ему- торопливому и машинальному.

Его остановка влечет встречу с жестоким кошмаром- подлинным ликом Оркуса. Поэтому иллюзия, следование в потоке всеобщего сновидения, дарует спасительное забытье- «ибо все так живут». Гипнос- один из исконных богов Тартара- есть универсальный галюциноген и «обезболивающее» в бездонной реальности антинеба.

Но не является ли преувеличением считать мир современного человечества Татаром? Об этом мы можем судить только по имеющимся в нашем наличии упоминаний о Тартаре. В частности о том, что что эта реальность является обителью не только поверженных титанов, но и особо «отличившихся» грешников, в частности, Сизифа.Страдание Сизифа, вынужденного вечно совершать одну и ту же работу, очевидно стороннему наблюдателю, но оно вовсе не очевидно для самого Сизифа, ибо что тогда движет им? Можно предположить, что им движет ИЛЛЮЗИЯ, убеждение, что его труд необходим, оправдан, целесообразен.

Сизиф

Юлиус Эвола так описывает настоящее состояние человечества: «Если сверхчеловеческая Духовность и Слава характеризовали солнечный период, героизм, верность и честь- период правления воинов, а деньги- период власти евреев и торговцев, то рабы с приходом к власти должны установить свой рабский закон: труд, возведенный в степень религии. И ненависть рабов садистически правозглашает: кто не работает тот не ест; и их тупость, прославляя саму себя, готовит священный фимиам из чада человеческого пота».

«Спросите у миллионов запертых в бюро и прикованных к машинам людей: зачем? Спросите: чем все это оправдывается? И, кроме эфемерного стремления подражать респектабльности высших классов, вы не получите никакого ответа. И если подняться выше и спросить о том же у заправил экономике, у изобретателей, у господ стали, нефти, угля, народов, золота,- снова никакого ответа. Средства к жизни стали сейчас важнее, чем сама жизнь. Да, они превратили жизнь в свое средство».

Тартар- место, где заключены поверженные богами титаны. Из античного мифа известно, что человек состоит на 9/10 из праха титанов, и 1/10 имеет от существа Диониса. Если допустить идею, что человечество лишилось однажды присущего ему дионисийского начала, то естественно сделать вывод о падении оставшейся богоборческой природы в Тартар вслед за титанами.

Тогда возникает вопрос: возможно ли спасение, исход из этого плена? Нет,- категорично утверждает древнегреческая космология. Но это не означает, что обитатели Тартара никогда не покидали его. Первыми существами заключенными в Тартар стали одни из детей Ураноса- сторукие великаны гекатонхейры Эгеон, Котт и Гиес.

Они были освобождены Зевсом и внесли решающий вклад в победу олимпийцев над титанами. С тех пор они охраняют выход из бездны. И наконец, способностью покидать Татар обладают Никта- Ночь, и ее сыновья- Гипнос и Танатос. По одной из версий Никта является матерью Тартара. В его глубинах находится ее дворец- «сердце тьмы»- с леденящими кровь тайнами. По правую и левую стороны от него распологаются покои Гипноса и Танатоса, «на которые никогда не смотрит Гелиос».

Гипнос- сон. Но непростой, а сон глубокий, по ту сторону обычного сна, дремы. В нем существо лунатически пробуждается, и, подчиненное неведомым внешним и внутренним импульсам, начинает автоматически, псевдоосмысленно, жить подобно зомби. Такова сила Гипноса. Вместе с тем Гипнос мягок и доброжелателен к людям, так как только его воды даруют забытье в кошмарной безысходности Тартара.

Действие Гипноса погружает в забытье, порождает иллюзии, делает нечувствительным к боли. Он, с одной стороны, спасает обитателей Тартара от ужаса осознания природы той бездны, к которой они сопричастны, с другой стороны- он не позволяет пробудиться, делает их пленниками. Гипнос, как сын Ночи, волен покидать Тартар- в какой то момент его дурманящии, психоделические воды, текущие в пещерах преисподней, выходят, расстворяются, в водах вселенского осознания Океаноса.

Гипнос- бог вечного забвения

Необходимо добраться до центра абсолютного сна, найти его центр, стать его хозяином, чтобы будучи вовлеченным в процесс- оставаться вне его. Но как сделать это? Надо понимать, что это вызов, и вызов серьезный.

Величайший мистик 20 века Карлос Кастанеда предлагает такое решение: «Сновидец может использовать свои сновидения как люк или трамплин в бесконечность. Но мы используем свои сновидения аналитическим, психологическим или научным способами. Чтобы сновидеть, как воин, надо видеть сновидение, как тот, кто принял ответственность умереть. . Зачем ждать до тех пор, пока умрешь? Сделайте это сейчас пока вы молоды и энергичны.

Перестаньте быть так поглощены важностью своего «я». Всегда думать о себе и о том, что вы хотите, до тех пор, пока вы не станете слишком стары, чтобы делать что то еще. До тех пор, пока единственное, что мы можем сказать, это: «Сестра!» Осознавайте сейчас. Это мгновение, а сон это- путь. Сновидец, сохранив достаточно энергии, получит толчок или ускорение в жизни, когда он войдет в другой мир. Это непостижимо. Что мы есть на самом деле? Не то, что сказал мне мой отец. Мы- что то другое».